Возвращение в Приют - Страница 54

— Кентукки, 1953, — тихо прочитал он. — В то время он был в расцвете сил.

— Значит, ты уверен, что это написал он? — спросил Джордан.

— Да, — ответил Дэн, открывая брошюру. — Я уже достаточно хорошо знаю этот почерк.

Вчера целый день шел дождь. Он закончился только сегодня утром. Я ошибался, предполагая, что весной здесь тепло. Здесь холодно, облачно и без конца идет дождь. Доктор Форестер считает, что это может мешать участникам исследования сосредоточиться. Он вздохнул с облегчением, когда погода улучшилась. Я попытался поделиться с ним своей идеей относительно троичного подхода — физического, сенсорного и духовного — но Форестер настаивает на исследовании только физического аспекта. Эта близорукость его погубит. Я в этом уверен. Возможно, мне не следует осуждать Форестера за его исключительно научный подход. Эксперимент финансируется не из частных источников. Все точки над «i» должны быть расставлены. Все выводы должны быть однозначны и не допускать разночтений. Все же необходимо исследовать и остальные возможности. Мы стремимся раскрыть ключевые тайны мозга, и вряд ли нам это удастся с помощью только лишь химических препаратов и внушения.

Дэн перевернул страницу. Половину того, на что он смотрел, прочесть было невозможно. Все эти сокращения смог бы расшифровать только врач. Имен пациентов здесь не было, только номера, предположительно для сохранения определенной анонимности. Возможно, где-то существует соответствующий этим номерам список, в котором отражены личности всех пациентов?

На следующей странице возобновилось описание экспериментов:

Как я и ожидал, при введении препарата испытуемые галлюцинируют и бредят, но к созданию чистого листа мы так и не приблизились. Одна проститутка — я забыл, как ее зовут, — на протяжении четырех часов гонялась за собственной тенью. Не совсем такого прорыва мы все ожидали. Пациенту 67 на протяжении восьми дней подряд вводили диэтиламид лизергиновой кислоты. Форестер планирует и дальше вводить ему ту же дозу. Как долго, он не говорит.

Но все это не имеет никакого значения. Когда я вырвал этот камень из стиснутой руки доктора Модира, я руководствовался верой в то, что когда-нибудь использую его во благо. Возможно, я и не считаю себя патриотом, но мысль о полном и длительном контроле над человеческим разумом… Если я должен терпеть чудачества Форестера ради того, чтобы приблизиться к ответу, я могу еще долго исполнять роль покорного ассистента.

Он пребывает в уверенности, что мы изыщем способ производить сыворотку абсолютной правды и перепрограммировать мозг. Дурачка можно будет превратить в гения, а гения — в идиота. Возможности, открывающиеся для шпионажа во время войны, безграничны. Но не это меня интересует. Контролировать настоящее просто, но как насчет контроля будущего? Это стоит того, чтобы к нему стремиться.

Старые конверты

© DrObjektiff/Shutterstock.com

Дэн долго смотрел на страницу у себя на коленях. Это было гораздо больше того, что он рассчитывал найти. Если на карточке стояла правильная дата, это означало, что главврач готовил почву для своих экспериментов в Бруклине за много лет до того, как он его возглавил. Какие бы исследования он ни проводил в Кентукки, в приюте он продолжил их в гораздо более чудовищном направлении.

Внезапно подала голос расположившаяся на полу Эбби. Она запрокинула голову и спросила у Джордана:

— Что такое диэ… тила… мид лизергиновой кислоты? — с трудом выговорив длинное название, она подняла карточку и протянула ее Джордану: — Вот это. Что это?

— У меня тоже это упоминается, — кивнул Дэн.

Джордан взял карточку, открыл новое окно браузера и громко застучал клавишами.

— Ха. Вот странно. Это ЛСД.

— То есть вот эта кислота? — фыркнула Эбби. — Этого не может быть.

— Открой самую верхнюю строку, — попросил Дэн. Через плечо Джордана он увидел статью Википедии. — Пролистай.

— Ого… — тихо произнес Джордан, читая статью, затем громче: — Ого! Ого! Вот это да. — Он изумленно ткнул пальцем в монитор. — Сотрудники ЦРУ экспериментировали с этой ерундой. Они считали, что смогут использовать ее для контроля над разумом и сбрасывать в виде бомб на Россию. Химическая война и прочее дерьмо. Мой учитель истории мог часами об этом говорить. Я думал, он просто бредит. — Он бросил еще один взгляд на монитор и выпрямился. — МК Ультра. Оно самое. Об этом он и разглагольствовал без конца и края.

— Похоже, главврача не устраивали результаты экспериментов, — произнес Дэн. Произведя быстрые подсчеты в уме, он добавил: — Тысяча девятьсот пятьдесят третий год… президентом тогда был Эйзенхауэр.

— Это объясняет сюжет фотографии, — произнесла Эбби и подняла снимок с пола.

— Значит, главврача выбирают для участия в экспериментах ЦРУ, после чего он едет в Кентукки. Однако методы его не устраивают, и что тогда? Он все это бросает ради того, чтобы приехать сюда и начать проводить свои собственные эксперименты на пациентах психиатрической клиники?

Несмотря на обилие полученной информации, Дэна не покидало ощущение того, что чего-то им все равно недостает. Тут было упоминание доктора Модира и его камня. И в своем детском дневнике главврач называл его «яркой горящей звездой». Что, если это тот же камень, что и на фотографии, которую показала им Люси? Какое отношение он имел к Феликсу?