Возвращение в Приют - Страница 55

У него чесались пальцы от желания выхватить тот, другой дневник, все еще спрятанный у него под курткой. Вместо этого он открыл следующую страницу брошюры. Запись была короткой, всего из нескольких строчек. Он никогда не задумывался над тем, что почерк может выдавать гнев, но здесь это было именно так.

Форестер — близорукий старый болван. Он продолжает мне мешать и даже дошел до того, что начал меня отчитывать, мол, я отошел от параметров эксперимента. Меня! Отчитывать меня! В то время как слабое звено в цепи — это именно он. Может быть, если бы он был моим пациентом, я смог бы раскрыть его истинный потенциал, и тогда он не был бы таким ограниченным или таким тупым.

Записи становились все короче и короче.

Сегодня Форестер уволил меня. Оно и к лучшему. Я добился прорыва, и, как я и подозревал, он оказался возможен только в результате троичного подхода — препарат, операция, камень. Мой метод еще далек от совершенства, но я открыл способ создавать своих собственных верных агентов. Контроль. Наконец я его получил.

Еще одна совсем короткая запись через несколько страниц.

Санктум, святое или священное место — что может быть более священным, чем обладание мощью своих собственных истинных мыслей? Санктум. Это замок и ключ одновременно.

Когда Дэн взялся за следующую пачку записей, он заметил, что бумага выглядит гораздо новее. Она не была помятой, и ее не покрывали пятна. И снова к этим листам была приколота карточка. Он обратил внимание на год — 1960. Семь лет спустя. Вот это пропуск. Он содрогнулся, подумав, чем мог заниматься главврач в эти пропущенные годы.

Наконец-то я его нашел. Мой идеальный пациент. Я уверен, что у меня будут и другие идеальные пациенты, но этот стал первым. Бездомный алкоголик, которого никто не хватится. Сто семьдесят четыре дня с препаратом в крови. Это просто чудо, что он не повредил ему мозг. Провести операцию оказалось совсем просто. Лоботомия была завершена успешно, без малейших осложнений.

Теперь остается совершить третий и последний шаг — перепрограммировать его мозг с помощью гипноза, тем самым подвергнув его воздействию камня доктора Модира. Я никогда не верил в силу безделушек. Размышления, логика, знания, наука — вот во что я верю. Но предметы? Глупо это даже допускать… однако самый сильный гипноз мне удается, только когда я использую камень этого шарлатана. В этом камне заключено нечто уникальное. Я в этом убежден. Даже ученый должен корректировать свои взгляды, когда один и тот же результат повторяется снова и снова.

Модир утверждал, что он украл его из могилы безумной старой девы и что такую ужасную силу камню придал сам факт кражи у мертвой женщины. Я не сомневаюсь в том, что он выдумал эту историю, чтобы поразить воображение одинокого маленького мальчика.

И это сработало, хотя и не в интересах старого дурака. Хотел бы я знать, возросла ли сила камня после того, как я задушил его обладателя?

Это не имеет значения. Но что имеет значение, так это то, что я нашел своего идеального пациента, своего дорогого Гарри Картрайта, и скоро он будет моим рабом.

Значит, Модир и в самом деле был мертв. Дэн никогда не встречался с этим человеком, только с его привидением. Как это все-таки работает? Оставил ли старый маг после себя на земле какой-то след? Но одно дело — увидеть воспоминания другого человека, и совершенно иное — с ним беседовать. Дэн содрогнулся и перелистнул страницу назад.

— Послушайте это…

Он прочитал им последнюю запись и, закончив, уронил брошюру на колени. Ему показалось, что температура в комнате понизилась еще на несколько градусов. Дэн тщательно обдумал свои следующие слова, затем сунул руку за пазуху и извлек оттуда дневник юного главврача. Было бы неправильно его прятать. Если честно, его пугал сам факт того, что ему вообще пришла в голову подобная мысль.

— Что это? — спросила Эбби, и ее рот слегка приоткрылся от удивления.

— Я нашел это сегодня. В том первом доме… Я ничего не хотел говорить при Мике.

— Я думаю, этот парень оказался на высоте, — сухо заметил Джордан. — Я знаю, что сначала отнесся к нему подозрительно, но ему незачем было так убегать, давая нам возможность скрыться.

— Как вы думаете, он в порядке? — Эбби быстро перевела взгляд с одного юноши на другого. — Мне начинает казаться, что правильнее было бы вызвать полицию.

— Не знаю, — покачал головой Дэн. — Он крепкий парень, и я уверен, что он от них убежал. А сейчас я хотел бы сосредоточиться на том, чтобы все это каким-то образом объединить. — Он подал дневник Эбби, которая взяла его только двумя пальцами, как будто он был падалью и уже начал разлагаться. — Я думаю, главврач вырос в том доме. Я нашел под ковриком тайник. В нем лежала старая жестянка и этот дневник. Он писал его, когда был ребенком. Это… на самом деле очень грустно.

— «Сегодня Патрик поднялся на крышу. “Проснись, Патрик, — сказал я, — теперь проснись и лети!”» — прочитала Эбби, наугад открыв дневник. — «Когда я снова увидел его внизу, он был весь переломан, а его голова распухла».

— Я думаю, Патрик был одним из его братьев, — пояснил Дэн. — Он там говорит о своем желании управлять поведением братьев. Его обижали. Это очень странно, потому что я был уверен, что Дэниел — старший из троих. Так сказал мне этим летом пастор Биттл. Но, судя по всему, у него был и четвертый брат.